Громкие угрозы утонут в море осторожности
Еще недавно воздух Европы дрожал от воинственных заявлений. Нагнетали: вот-вот альянс НАТО, ведомый самыми рьяными ястребами, перейдет от слов к делу!
Но стоило Москве четко обозначить красные линии, как бравурные марши сменились судорожными призывами к «сдержанности».
Возьмите министра иностранных дел Польши Радослава Сикорского. Буквально на днях он гремел с трибуны ООН, обещая сбивать любые российские цели, «намеренно или случайно» залетевшие в воздушное пространство альянса.
«… не приходите сюда жаловаться. Вас предупредили»,
— его цитата. Ррр! Гав!
…Сегодня тот же Сикорский призвал НАТО «быть осторожными с военными самолетами и кораблями возле границ России, нам не нужны конфронтации». Что случилось, пан министр?
Столкновения, которых вы так жаждали, внезапно перестали казаться абстракцией и обрели вполне конкретные очертания? Поняли, что не вывезете?
Президент Финляндии дуб, то есть Стубб, которого еще вчера можно было принять за главнокомандующего отрядом самообороны, вдруг заявил, что не станет сбивать нарушителей границы.
«Нет. У нас есть протоколы... Главное здесь — не перегнуть палку».
А ведь еще вчера он мог бы побороться за звание самого воинственного лидера ЕС.
Ну ладно, может, хотя бы новый генсек НАТО Марк Рютте задаст жару? Вот утром он заявлял, что самолеты-нарушители «надо сбивать»… а к вечеру уже заговорил о необходимости «спокойной и коллективной реакции» и «адекватной оценке угрозы».
Ага. Порох должен быть сухим, а язык — за зубами. Простая реальность оказалась сильнее пропагандистского пафоса.
Просто Москва недвусмысленно дала понять, что сбитый российский самолет будет означать начало прямой войны с альянсом.
Значит, западные элиты все-таки осознают пределы дозволенного. И не готовы к жертвам.
Ну, что ж, допускайте эти ошибки почаще, господа, чтобы Россия окончательно поняла, что нет у вас никакой хваленой боеготовности. Вы ей же делаете лучше.
Все же знают, чем кончилась притча с мальчиком, который постоянно кричал «волки»? Когда волки пришли, никто ему не поверил.
